Старушка хитро улыбнулась:

- Я бы от селедочки и соленого огурчика не отказалась.

- Да под водочку! - непроизвольно добавил Дэн.

- Ну, тогда я уже ушел, - невозмутимо ответил Шейн и скрылся за дверью.

- Екатерина нам головы поотрывает, - провел Дэн характерным жестом по горлу, вставая.

- Ничего, у них с Виленычем не зря ж шуры-муры,- парировала бабка, с трудом поднимаясь и, не глядя на Дэна, садясь на кровати.

Дэна буквально пригвоздило к месту. Он то, наивный, думал, что он один догадался, а тут видимо, вся больница об этом судачит.

- Я пока пойду, - сказал он.

- Поди, поди, да и я пойду на обед схожу, - ответила постоялица, - позови там мне кого помочь дойти,- обратилась она к Дэну.

- Так давайте я и помогу. Или сюда обед принесу, как обычно? - уточнил он.

- Нет, я в столовку пойду, - возразила она,- а вы там к вечеру потом приходите, не забудьте про бабку! - погрозила она ему.

- Да уж как тут забыть?! - ответил он, уже выходя.

Он отнес на место тонометр, отправил помочь бабке одну из сестер и пошел в кухню посмотреть, что там на обед.

Дэн несколько раз спускался в столовую, чтобы перенести в свою комнату весь предложенный им с Шейном на сегодня обед. Первое, второе, салат и неизменный компот, да еще с булочкой. Проголодавшийся Дэн не смог ни от чего отказаться. К счастью, магазин был недалеко, и Шейн не задержался, обед к его приходу еще не остыл. Так как сабантуй запланировали на вечер, то принесенные Виленовичем яства так и оставили пока в пакете и принялись за казенную еду.

Что бы ни говорили про грозную с виду повариху, а готовила она хорошо и на продуктах не экономила. Ну, разве что, чуть-чуть. Обед был вкусным и сытным. Порции основательные. И они пытались обедать и разговаривать одновременно. Правда, из всего предложенного Шейн по причине своего вегетарианства ел только салат и ковырялся в рисе, добавленном как гарнир. Но Дэн всегда неизменно приносил ему полный обед, потому что никогда не был уверен, что Шейн не изменит своим принципам питания именно сегодня. И поскольку сегодня Шейн остался им верен, Дэн с чистой совестью доедал его порцию борща.

Честно говоря, картинки, увиденные Дэном в памяти Купчихи, хоть и не повлияли на его аппетит, но покоя ему не давали, и он рад был наконец, поделиться увиденным с Шейном.

- Новости две, - ответил он на невысказанный Шейном вопрос.

- Как обычно, одна хорошая, другая плохая? - уточнил Шейн.

- К сожалению, да, - он переставил тарелки. На второе был рис с запечённой в духовке рыбой.

- Это к счастью! Я подумал, что обе плохие - горько пошутил Шейн.

- Плохая в том, что она не настоящая Купчиха, - Дэн аккуратно извлекал вилкой кости из рыбной мякоти.

- Несмотря на все эти внушительные подробности ее детства? - опешил Шейн.

- Все эти подробности - и есть хорошая новость, значит, скорее всего, она знала настоящую.

- Не факт, - вяло возразил ученый.

- Факт! - уверенно парировал парень, - во-первых, у нее документы, во-вторых, вещи настоящей Купцовой, и в-третьих, все эти подробности бабка придумала не сама, ей их сама Купчиха скорее всего и рассказала.

Шейн снова задумчиво поковырялся в рисе, устало вздохнул:

- Значит ей определенно не сто с лишним лет?

- Нет, ее вывезли из Варшавского гетто совсем маленькой. Она родилась где-то в 1940 году, может чуть раньше, может чуть позднее, - ответил Дэн, не задумываясь, и только не услышав ничего в ответ, поднял глаза от тарелки и увидел ошарашенного Аркадия Виленовича.

- Ты сказал Варшавское гетто? - Шейн смотрел на него как на полоумного, - Вывезли из Варшавского гетто?

- Да, я видел. В то время, когда она говорила о якобы матушке, о своей усадьбе, о крестьянских детях я видел как ее вывезли, и потом детский дом в Варшаве, а потом в возрасте лет девяти ее забрала оттуда тетка и повезла в Россию.

- Варшавское гетто. Ты уверен?  - Шейн снова недоверчиво смотрел на Дэна.

Дэн, давно уже бросивший есть, отхлебнул из стакана еще теплый компот.

- Я уверен. Эти воспоминания были, самыми что ни есть, настоящими. Живыми, рельефными и очень эмоциональными, - он ненадолго прервался, снова отхлебнул компот и немного подумав, добавил, - Лулу переводила с польского. Она же идентифицировала Варшавское гетто.

Шейн молчал, и Дэн продолжил:

- Ее вместе с другими детьми вывезли в грузовике с каким-то хламом.

- Ирена Сендлер, - неожиданно вставил Шейн.

- Что? - не понял Дэн.

- Не что, а кто, - поправил его Шейн,- Ирена Сендлер, девушка, которая спасла из Варшавского гетто более двух с половиной тысяч детей.

Теперь была очередь Дэна удивиться. А Шейн продолжал:

- Она выносила их в своей сумке, выводила через подземные коммуникации и щели в стенах гетто. Некоторых детей даже перебрасывала через забор. И вывозила на грузовике под брезентом. В грузовике ездила собака, которую приучили лаять на охранников, чтобы они не услышали шум или плач в грузовике.

- Собака, да, Аркадий Виленович, да, там была собака, - сообщил совершенно пораженный Дэн.

- Потом ее схватило Гестапо. Ирену пытали. Ей переломали руки и ноги, и она никогда не смогла больше нормально ходить. Ее должны были казнить, но удалось подкупить охранников, ее спасли. Но потом, уже после войны, снова суды, допросы, - Шейн ненадолго задумался, - Великая была женщина! Не думал, что вновь вспомню о ней в Доме Престарелых в российской глубинке.

Он тоже потянулся было к компоту, но передумал:

- А что на счёт чая?

Дэн посмотрел в угол, где стояла бутыль с водой.

- Сейчас сделаем, - он поднялся и стал наливать воду в чайник из пластиковой емкости, - Откуда вы знаете про Ирену Сендлер?

- Друг мой, мы были знакомы! - буднично ответил Шейн, - эта удивительная женщина умерла в возрасте 98 лет в 2008 году. А мы так и не смогли убедить Нобелевский комитет присудить ей премию мира, - горько вздохнул он.

Дэн включил чайник, поставил на стол перед Шейном две коробочки с пакетиками, хотя был почти уверен, что он выберет зеленый, а не черный чай. Больше к чаю кроме столовских булочек у него ничего не было. К счастью, в шкафчике нашлась чистая чашка.

Шейн сидел, задумавшись, и ничего не говорил, пока вода не закипела.  Отщёлкнувшая клавиша вскипевшего чайника вернула его к действительности, он тяжело вздохнул и обратился к Дэну:

- Скажи, мой юный друг, какой у нас дальше план работы?

Дэн хотело было спросить, а есть ли у них план, но он ведь знал, что дальше делать, поэтому кривить душой не стал и, поставив перед Шейном чашку с кипятком, сказал просто:

- План все тот же, Аркадий Виленович. Работаем с бабкой дальше. Тем более мы столько сил и времени потратили на то, чтобы просто вывести ее из состояния ступора.

- Это да, и я, признаться, горжусь этим твоим успехом. Ты просто молодец! - похвалил его Шейн.

Дэн опять чуть было не покраснел от смущения, но деловой настрой позволил ему быстро переключиться:

- Спасибо! Я кстати, заметил, что, как только старушка чувствует сильное беспокойство, она тут же возвращается к этой картине: рожь, поле, сосны. Думаю, это работа профессионального гипнотизера и, скорее всего, психотерапевта.

- Думаешь, это была терапия? - уточнил Шейн.

- Думаю, да, - подтвердил Дэн, - и возможно, какое-то сильное потрясение загнало бабкино сознание в это безопасное место настолько, что самостоятельно она не смогла выбраться.

- Она в этом доме престарелых шесть лет, почти с самого его открытия - припомнил Шейн, отхлебывая заварившийся зеленый чай, - а до этого была в доме престарелых в соседней деревне несколько лет в таком же почти состоянии. Где же познакомилась она с настоящей Купчихой? И как ее на самом деле зовут?

- Сара, - сказал Дэн, - ее зовут Сара.

Шейн удивленно поднял брови.

- Женщина, которая забирала ее из детского дома, называла ее Сара. А еще она показывала ей фотографию светловолосого парня в гимнастерке. Наша бабка в детстве была очень на него похожа. Тоже светловолосая, с огромными светлыми глазами, толи голубыми, то ли серыми, - выпалил Дэн.